В перечнях лишенцев никак не состоял… - 1
- Подробности
- Опубликовано 26.01.2015 16:04
12 января 2015 года исполнилось 100 лет со дня рождения Вадима Шефнера. Наследственный петербуржец, внучок 2-ух адмиралов Русского флота, он родился в Петрограде, огромную часть собственной жизни прожил в Ленинграде а также скончался в Санкт-Петербурге. Он никогда навечно никак не оставлял родного городка а также даже в Большую Русскую войну - от истока по Победы – провёл на Ленинградском фронте. А также поэтому град Петра Большого с его историческими тайнами а также неповторимым видом вместе с амурной лирикой – основные темы шефнеровской поэзии. Шефнеры, выходцы из германских земель, поселились на Руси ещё при Алексее Тишайшем, а шведы Линдестремы, родоначальники сообразно материнской полосы, обосновались в Санкт-Петербурге в XVII веке.
С той поры флотоводцы, боевые инженеры, лейб-медики, гвардейские офицеры занимали благородные места в домашней летописи стихотворца: преемник настолько обязывающей родословной Шефнер внимательно всматривался через пелену летописи в тех, кто, сообразно его словам, «уже сделал собственный актуальный круг, чей эксперимент стал, этак заявить, твёрдой валютой», – с замыслом взять в толк а также «расшифровать себя» как человека, гражданина а также стихотворца.
В мемуарной повести «Имя для птицы, либо Чаепитие на жёлтой веранде» (1973–1975) Шефнер увидел, что нрав у человека закладывается раненько а также наиболее тяжёлые камешки людям приходится вертеть в малолетстве.
Ранешние впечатления соединены у него с родительским зданием на 6-й полосы Васильевского острова. 1-ая глобальная махаловка. Революция. Переезд совместно с мамой из голодного опустевшего Питера в тверскую деревню. Ребяческий терем.
Наивный а также тяжёлый центровой мальчик из образованной семьи, он никоим образом никак не мог свыкнуться к неласковым приютским порядкам а также чувствовал свою «заброшенность» а также чуждость «чуть ли никак не всему миру». Он, очевидно, никак не разумел в свои годы масштабов разразившейся в стране катастрофы, однако интуитивно чувствовал нависшую над всеми – а также над ним самим – неизвестную угроза.
